-Ведь речь идет об анальном сексе! -А при чем тут жопа?! (с)
ветром стать
Наото никогда не задумывалась, что будет дальше. А вдруг там ничего нет? Ведь недаром, напившись, Баддоу часто рассказывал о Бездне. Но все это тогда казалось так глупо, ненужно. Бесполезно. А зря, как выяснилось. Иначе ей бы не было сейчас так страшно. Страх, мерзкий, отвратительный, так ненавистный Наото тонкой ледяной змейкой пробирается вверх по спине, сворачивается клубочком в затылке и начинает разрастаться, огромной, липкой серой массой заполняя сознание. Всепоглощающий. Но Наото не знает этого слова, поэтому ей просто очень страшно. Очень страшно умирать.
Рядом плачет Нилл. Бесшумно, грея ладошками ее ледяные пальцы. Наото даже не нужно открывать глаза – теплые капельки падают на запястье, на мгновение согревая кожу и тут же соскальзывая на грязный пол часовни. Но страх вновь накрывает огромной волной с головой и Наото распахивает глаза. Осколки витражей блестят на солнце, переливаясь слишком ярко на фоне темной крови. Над ухом раздается треск – Нилл упорно продолжает менять ей перевязки, разрывая на бинты подол белого платья. Красивого, кружевного, белого платья. С фатой и перчатками.
Час назад они улыбались. Даже Хайне, хотя Наото была уверена, что он не умеет. Час назад Падре, такой серьезный в официальном костюме, читал молитву в заброшенной часовне.Час назад Нилл, такая красивая в свадебном платье, вывела тонким пальчиком на ладони Хайне «да». Час назад Наото привела за собой хвост.
Наото кажется, что она падает, куда-то в бесконечность, за спиной прорезаются крылья – не такие, как у Нилл, больше, сильнее. Она может взлететь, но предпочитает падать. В темноту. В Бездну. Ветер треплет волосы, тонкие пряди смешно гладят нос,щеки, унося боль, кровь, страх.. Наото кажется, что она сама – ветер. Оказывается, умирать совсем нестрашно. Достаточно всего лишь стать ветром.
Баддоу холодно. Впрочем, это совсем не удивительно – здесь иначе и быть не может. Шаг, другой, третий. Сотня. Идти вперед очень легко, когда знаешь, что нельзя оборачиваться. Нельзя туда, где тепло, где солнце разноцветное, потому что витражи, где смешная Нилл путается в сложном наряде, где Падре, теряя всю свою серьезность, умиленно поправляет банты и ленты, где Хайне. Растерянный и улыбается, мать его.
-Ты уверен?
-Да, наверное.
Баддоу вернется. Обязательно вернется. Но потом, когда Бездна прекратит свое преследование. Когда не нужно будет прятать глаза, когда не будет необходимости видеть везде Засаду. Когда сигаретный дым перестанет рисовать замысловатые узоры из-за дрожащих пальцев. Когда придет время отпустить сердцем. Баддоу сможет, ведь Баддоу любит Хайне. Но пока нужно уйти, и Баддоу уходит. Неслышно, незаметно. Совсем не так, как обычно.
Шаг, другой, третий. Сотня. Вторая.
Времени почти нет, нужно уходить скорее. Бездна не дает Баддоу покоя, врывается порывом ветра под плащ, скручивая внутренности привычным холодом, разрастается огромной ледышкой, пугает. Баддоу хочется кричать. Баддоу страшно. Бездна улыбается и внезапно превращается в спокойствие. Дым вновь поднимается к небу почти идеальной линией, и узловатые пальцы щелчком откидывают бычок. Баддоу улыбается. Оказывается, отпускать совсем не страшно. Достаточно всего лишь стать ветром.
Хайне давно уже на пределе. Сквозь набат в ушах едва пробиваются резкие сухие хлопки слетающих с петель дверей, лестницы и крыши смешались в мутный нескончаемый коридор, смазанный из-за пота, скатывающегося со лба. Вниз. Вверх. По коридору - налево и выложиться по прямой. Не упустить точку на горизонте. Неверно поставить ногу и едва не сбить с ног тощего рыжего парня, Бог знает что забывшего на заброшенной стройке. Вверх. Вниз. По крыше и – направо. Хайне не помнит, зачем. Хайне знает только, что есть цель и ее нужно уничтожить. Как были уничтожены последние цветные витражи, так ярко отражающиеся в глазах Нилл.
Едва заметная ранее точка становится более различимой, принимая знакомые очертания. Как пятна крови на груди Наото, первый раз на памяти Хайне одевшей светлое платье. Сердце гоняет кровь по жилам с такой силой, что еще немного – и вены не выдержат напряжения, разрываясь. Как пиджак Падре, который был пущен на перевязки. Вверх, направо и до упора. Хайне снимает с пистолетов предохранители, выпуская обойму в пустоту. Но ему уже все равно. Оказывается, падать за грань совсем нестрашно. Достаточно всего лишь стать ветром.
Падре… Падре наклонился, закрывая опустевшие глаза Наото, сжал в ладони маленькую окровавленную ручку Нилл и отчетливо понял, что история закончилась.
Смерть (гибель) — необратимое прекращение, остановка жизнедеятельности организма. Для одноклеточных живых форм завершением периода существования отдельного организма может являться как смерть, так и митотическое деление клетки (с) Большая Советская Энциклопедия.
Наото никогда не задумывалась, что будет дальше. А вдруг там ничего нет? Ведь недаром, напившись, Баддоу часто рассказывал о Бездне. Но все это тогда казалось так глупо, ненужно. Бесполезно. А зря, как выяснилось. Иначе ей бы не было сейчас так страшно. Страх, мерзкий, отвратительный, так ненавистный Наото тонкой ледяной змейкой пробирается вверх по спине, сворачивается клубочком в затылке и начинает разрастаться, огромной, липкой серой массой заполняя сознание. Всепоглощающий. Но Наото не знает этого слова, поэтому ей просто очень страшно. Очень страшно умирать.
Рядом плачет Нилл. Бесшумно, грея ладошками ее ледяные пальцы. Наото даже не нужно открывать глаза – теплые капельки падают на запястье, на мгновение согревая кожу и тут же соскальзывая на грязный пол часовни. Но страх вновь накрывает огромной волной с головой и Наото распахивает глаза. Осколки витражей блестят на солнце, переливаясь слишком ярко на фоне темной крови. Над ухом раздается треск – Нилл упорно продолжает менять ей перевязки, разрывая на бинты подол белого платья. Красивого, кружевного, белого платья. С фатой и перчатками.
Час назад они улыбались. Даже Хайне, хотя Наото была уверена, что он не умеет. Час назад Падре, такой серьезный в официальном костюме, читал молитву в заброшенной часовне.Час назад Нилл, такая красивая в свадебном платье, вывела тонким пальчиком на ладони Хайне «да». Час назад Наото привела за собой хвост.
Наото кажется, что она падает, куда-то в бесконечность, за спиной прорезаются крылья – не такие, как у Нилл, больше, сильнее. Она может взлететь, но предпочитает падать. В темноту. В Бездну. Ветер треплет волосы, тонкие пряди смешно гладят нос,щеки, унося боль, кровь, страх.. Наото кажется, что она сама – ветер. Оказывается, умирать совсем нестрашно. Достаточно всего лишь стать ветром.
Холод — физиологическое ощущение, обычно возникающее вследствие того, что температура окружающей среды значительно ниже того уровня, при котором организм ощущающего может успешно функционировать.
(с) Большая Советская Энциклопедия.
(с) Большая Советская Энциклопедия.
Баддоу холодно. Впрочем, это совсем не удивительно – здесь иначе и быть не может. Шаг, другой, третий. Сотня. Идти вперед очень легко, когда знаешь, что нельзя оборачиваться. Нельзя туда, где тепло, где солнце разноцветное, потому что витражи, где смешная Нилл путается в сложном наряде, где Падре, теряя всю свою серьезность, умиленно поправляет банты и ленты, где Хайне. Растерянный и улыбается, мать его.
-Ты уверен?
-Да, наверное.
Баддоу вернется. Обязательно вернется. Но потом, когда Бездна прекратит свое преследование. Когда не нужно будет прятать глаза, когда не будет необходимости видеть везде Засаду. Когда сигаретный дым перестанет рисовать замысловатые узоры из-за дрожащих пальцев. Когда придет время отпустить сердцем. Баддоу сможет, ведь Баддоу любит Хайне. Но пока нужно уйти, и Баддоу уходит. Неслышно, незаметно. Совсем не так, как обычно.
Шаг, другой, третий. Сотня. Вторая.
Времени почти нет, нужно уходить скорее. Бездна не дает Баддоу покоя, врывается порывом ветра под плащ, скручивая внутренности привычным холодом, разрастается огромной ледышкой, пугает. Баддоу хочется кричать. Баддоу страшно. Бездна улыбается и внезапно превращается в спокойствие. Дым вновь поднимается к небу почти идеальной линией, и узловатые пальцы щелчком откидывают бычок. Баддоу улыбается. Оказывается, отпускать совсем не страшно. Достаточно всего лишь стать ветром.
Скорость - характеристика движения точки (тела), численно равная при равномерном движении отношению пройденного пути s к промежутку времени t.(с) Большая Советская Энциклопедия
Хайне давно уже на пределе. Сквозь набат в ушах едва пробиваются резкие сухие хлопки слетающих с петель дверей, лестницы и крыши смешались в мутный нескончаемый коридор, смазанный из-за пота, скатывающегося со лба. Вниз. Вверх. По коридору - налево и выложиться по прямой. Не упустить точку на горизонте. Неверно поставить ногу и едва не сбить с ног тощего рыжего парня, Бог знает что забывшего на заброшенной стройке. Вверх. Вниз. По крыше и – направо. Хайне не помнит, зачем. Хайне знает только, что есть цель и ее нужно уничтожить. Как были уничтожены последние цветные витражи, так ярко отражающиеся в глазах Нилл.
Едва заметная ранее точка становится более различимой, принимая знакомые очертания. Как пятна крови на груди Наото, первый раз на памяти Хайне одевшей светлое платье. Сердце гоняет кровь по жилам с такой силой, что еще немного – и вены не выдержат напряжения, разрываясь. Как пиджак Падре, который был пущен на перевязки. Вверх, направо и до упора. Хайне снимает с пистолетов предохранители, выпуская обойму в пустоту. Но ему уже все равно. Оказывается, падать за грань совсем нестрашно. Достаточно всего лишь стать ветром.
Пустота - состояние душевной опустошенности, отсутствие интересов, стремлений. В ином контексте – незаполненное ничем пространство, место. (с) Большая Советская Энциклопедия
Падре… Падре наклонился, закрывая опустевшие глаза Наото, сжал в ладони маленькую окровавленную ручку Нилл и отчетливо понял, что история закончилась.
Я знаю теперь, как закончить сказку.
Спасибо!
*ржет*
Во-первых, посмотри на свой фон))
Во-вторых, еще-еще хочуууууууууууууу *--*
Надо себе диз обновить... И ник... И название днева хД
Сердце требует перемен, мозг настаивает на консервах))
Куда ты дела кроликов? *ищет*